Вокруг творится столько различных событий,
Что в них невозможно заметить одно.
И когда мы замечаем, что оно чем-то отличается,
То мы из раза в раз говорим «Не может быть!»
Стоит глубокая ночь. Большое белое здание, именуемое радиологической больницей номер 6 города Москвы. Если мы заглянем в одно из окон на пятом этаже, мы увидим койку, на которой лежит девушка 15-ти лет и ворочается во сне. Ей снится очень беспокойно. Хотим ли мы увидеть ее сны? Не знаю. Если вы готовы погрузиться в мир страха, беспокойства, то давайте включим свое воображение, песню TRIALIA – Життя Збережи /она на украинском, редко где ее можно найти, но можно/ и начнем читать.
Девушка переворачивалась на подушке и теряла свои волосы. У нее лучевая болезнь не опасной степени, но близкой к ней. Она была в очаге катастрофы. И имя это катастрофе... Впрочем, обо всем по порядку.
Стояла весна. Шел 1986 год. Второй год правления Михаила Горбачева, который решил проводить политику гласности. Второй весенний месяц сулил крутые вещи. Однако это еще впереди. Эта же девушка гуляла по улице с красивым мальчиком. Нет, не с таким, что прям падать хотелось от его красоты. А с таким, что... Ну вот просто красивый, и ничего тут нельзя больше добавить. Выходные, вылезло солнце и начало жарить, прогревать землю, поэтому все люди ходили в легкой одежде – в шортах, льняных платьях и футболках. Кажется, мальчику понравилось платьице его спутницы – оно было темно-синего, глубокого цвета, с маленьким вырезом и длиной до колен. Теплый ветер колыхал низ платья, от чего создавалась иллюзия, как будто девушка летит надо асфальтом, как пушинка. Ей хотелось гулять, гулять, попасть под дождик, промокнуть насквозь, забежать в квартиру и попить горячего чаю вместе с Лешей. Именно так звали этого мальчика. А девочку звали Соня, ее отец работал на важном предприятии города, из-за которого, в принципе, и существовал сам город.
Вокруг молодых людей бегало много детей, машин не было, и можно было наслаждаться теплом этого дня в полную силу. Ей бы хотелось гулять вечно, но сверху позвала мама и сказала, чтобы Соня возвращалась домой и помогала готовить. Девушка помахала Леше и побежала домой. Третий этаж, квартира 50, дверь уже любезно открыта отцом, который сияет изнутри. Сонька прищурилась, подозрительно посмотрела на отца и рассмеялась, забегая за порог. Так незаметно подошел конец пятницы. Завтра должна была быть суббота, уроки на завтрашний день выучены, покушать есть что. Отец идет сегодня в ночную смену, поэтому он ушел в половину седьмого вечера. После этого Соню не покидало чувство, что как будто что-то случится с папой. Что-то непонятное и очень страшное. Сердце бешено билось, голова пульсировала болью, в ушах шумело. Девушка выпила таблетку для нормализации давления, но не помогло. Она решила лечь спать пораньше, чтобы выспаться и поправиться. В девять она была уже в кровати с закрытыми глазами, но сон не шел. Солнце перешло на другую сторону, и теперь девушке была видна лишь Чернобыльская АЭС, которая заглядывала ей в окно. Да, да, друзья, Соня живет в городе Припяти, городе-спутнике ЧАЭС. И как раз там работал ее отец сегодня в ночную. «Что же там случится? Пап, подскажи мне, пожалуйста», - В голову лезли какие-то страшные картинки, звуки и мысли о смерти.
Софья взяла свою любимую книгу – Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» и открыла на той странице, на которой вчера остановилась. Читая, девушка ощущала, что головная боль потихоньку отступает, взгляд стал более сосредоточенным,  сердце перестало биться как ошалелое. Но, все ж таки, что-то тут было не так.
На кухне простучало десять вечера. Глаза девушки слипались, в них уже были спички, и она закрыла книгу, выключила свет и закрыла глаза. Она уже почти провалилась в сладкие объятия сна, как резко снова накатила боль вместе с головокружением, сердцебиением и шумом в ушах. Сонька резко открыла глаза. Перед ними все поплыло, и, казалось, весь мир сошел с ума. В комнате родителей было тихо – мама, наверное, уже заснула. Поэтому можно сходить на кухню, поживиться вкусненьким и вообще. Поэтому Соня как мышка проскользнула на кухню, включила маленькую одну лампочку из двух и начала рыться в холодильнике в поисках чего-нибудь существенного. Но ничего вкусного там не было, поэтому девушка обошлась стаканчиком воды и вернулась обратно к себе. Она вновь открыла Кэрролла и снова пыталась отвлечься от всего того, что сейчас ее окружало. Вновь повторилось то, что уже было: боль отошла вместе со всеми симптомами. Сонька решила читать, не смотря ни на что, чтобы хоть боль прошла. Может, позже, она сможет заснуть. Там прошло еще часа три. Соня опять поднялась с кровати, чтобы попить – в горле быстро пересыхало. Она кинула взгляд на Чернобыльскую, и тут ее голову будто разрубили топором на две части.
- Вот в чем моя проблема! – шепотом воскликнула девушка и побежала в свою комнату – одеться. Ей срочно надо было к папе, его надо немедленно предупредить, чтобы он ушел с работы. Поэтому она побежала вот из квартиры, из дома, из города до Чернобыльской, лишь бы успеть предупредить его. «Папа, услышь меня! Папа, беги оттуда! ПАПА!» - в голове стучали эти три предложения.
На улице было тепло почти как и днем, только солнце зашло за горизонт. По дороге ей не попалось ни одного милицейского патруля, и она благодарила Бога за это, хотя была твердой атеисткой. Вскоре Соня выбежала из города и побежала по дороге, которая вела к ЧАЭС. Чем ближе она приближалась к ней, тем сильнее стучало в голове. Дыхалка уже давно сбилась, силы покидали Соню, но она бежала, одержимая своей мыслью. Вот, она уже близко, вот этот центр силы. Голова неимоверно болела, а сил уже не осталось.
Вдруг земля задрожала под ногами. Софья насторожилась – не к добру это, ой не к добру. И тут перед ее носом в воздух взлетел сноп желтых красок вместе с обломками чего-то. Там, где-то внутри, заорала сирена, а коробка, из которой вылетел этот фейерверк, занималась пламенем. Лицо исказилось удивлением, страхом и обидой.
- ПАПА! – заорала девушка и бросилась к коробке, лавируя между упавшими предметами с неба. Головная боль резко покинула ее, стало легко телу, но на душу как будто повесили тяжелый камень, который тянул ее вниз, отчего там, внутри, заскребли тысячи кошек, а какая-то нить осталась тоненькой-тоненькой, туго натянутой, как струна. Со стороны города послышались звуки сирен. Соня обернулась – к Чернобыльской спешили пожарные и машины «Скорой помощи».
С востока подул теплый ветер. А, может, он был холодным, но пожар согревал его, и до девушки ветерок долетал теплый, почти обжигающий кожу. Сердце билось медленно, медленнее, чем обычно, и это даже настораживало, потому что Соня только что пробежала примерно три километра, сколько еще по городу бежала, а сердце подозрительно медленно билось. Мир будто остановился. Сзади сирены были все ближе и ближе. У Соньки потемнело в глазах, и она упала, обмякнув словно кукла, ниточки которой отрезал кукловод.
Очнулась она уже в палате какой-то больницы. Рядом с ней сидел доктор и пожилая медсестра. Врач, заметив, что Соня открыла глаза, повернулся к ней и начал разговор:
- Девочка, как тебя зовут?
- Соня, - ответила она и закашлялась. Грудь разрывало от кашля, а в горле жгло, как будто там горел огонь из той коробки.
- Соня, что ты делала рядом с АЭС?
- Я хотела предупредить папу о... – вновь мучительный кашель, - об опасности, которая ему грозит. Хотя уже грозила.
Врач кивнул, сказал медсестре, чтобы она дала Софье что-нибудь от кашля, чтобы ей полегчало. Тетушка убежала за дверь, а доктор обратно повернулся к Соньке:
- А почему грозила?
- А вы не видели разве, что творится за окном?
- Видел. Твой отец работает на Чернобыльской? – Соня кивнула и закрыла глаза. Кашель прошел, конечно, но надо было спать, потому что она не спала с десяти, грубо говоря. Ей нужен был сон. И добрый доктор понял это и вышел из палаты. Сонька провалилась в сон, но ненадолго.
Ей снился папа. Он улыбался, он всегда улыбался и говорил «Все хорошо, Соня, все хорошо!», а потом его лицо изменялось, и это был уже не папа. Нет, это был он, но в то же время не он. А потом он исчез, и Соню выкинуло опять в реальность. Все еще стояла ночь, но уже где-то там, далеко, на востоке, начало свой подъем солнце. Небо переходило от голубого до темно-синего оттенка. Струна жила, звенела внутри души. И внезапно она оборвалась.
- Папа... – прошептала Соня, и слезы покатились по ее щекам. Папа исчез, умер, пропал. Теперь он живет в другом мире, в который Соне путь закрыт. Пока и она так же не исчезнет. Медсестра, которая следила за девушкой, промокнула ей слезинки и сочувственно улыбнулась:
- Крепись, детонька, крепись.
Соня улыбнулась через силу, а слезы не переставали и лились по красным щекам. Кожу начало щипать от соли, было больно. Сонька шипела сквозь зубы, медсестра промачивала ее слезы платочком.  В палату вошел доктор, хотел было что-то сказать, но увидев Софью и медсестру, он уже все понял и вышел. Ему тоже было тяжело – эта девочка получила опасный уровень радиации, и ее надо было спасать любыми методами.
Так Соня и оказалась в шестой Радиологической больнице города Москвы в боксе, созданном специально для таких, как она – облученных. Рядом взрослые мужчины играли в карты, и за ними наблюдала беременная женщина. Соня улыбнулась и тут же вспомнила маму. «Как она там, в Припяти? И вообще, как там все мои друзья? Как Лешка?» Ответ пришел сам собой. К боксу подходила маленькая женщина, походившая на Сонину маму. Сонька еле узнала в ней мать, и тут же вскочила с кровати и побежала к ней, обниматься. Женщина обрадовалась, улыбнулась и крепко прижала к себе, сотрясаясь в рыданиях.
- Мама, все хорошо! – Соня широко улыбнулась. – Все хорошо, не волнуйся. Я живая, только жалко папу. Но такова жизнь.
- Ничего не говори. – Мама еще сильнее прижала к себе дочку. – Я тебя никому не отдам.
- Я никуда не собиралась, мам. Я с тобой. И все хорошо! – ноги девочки подкосились, и она упала на руки матери, которая еще сильнее зарыдала. К ним подбежали врачи с медсестрами, они положили Соню на кровать и поставили капельницу. Мама держалась за подоконник и прижимала руку ко рту, чтобы вопль ужаса не вырвался у нее из горла. Даже с закрытыми глазами девочка улыбалась. Это и пугало. Соню быстро подключили к аппаратам, которые фиксировали все показатели организма. Сердце было в норме, а вот в голове что-то происходило. Что-то непонятное и странное до невозможности. Мама в ужасе смотрела на приборы. В горле застрял комок, в котором были переплетены все чувства, испытываемые человеком, который теряет близких ему людей.
- Сонечка... – прошептала она и упала в обморок. Тут же ее подобрали две медсестры и один врач и понесли на другой этаж в палату, чтобы та очнулась. Сонино состояние начало приходить в норму, мозг продолжил свою нормальную деятельность, и девушка открыла глаза. Мамы рядом не было.
- А где мама? – голос ослабел, хотя Софья пролежала буквально несколько минут без сознания.
- Не волнуйся, с ней все хорошо.
Соня улыбнулась и повернула голову, чтобы посмотреть на тех мужчин и женщину. Они удивленно посматривали в сторону ее бокса и перестали играть в карты. Даже, кажется, перестали разговаривать. А потом девушка снова отключилась, запомнив испуганный взгляд женщины.
Вот и снова мы вернулись в начало. Большое белое здание, именуемое радиологической больницей номер 6 в городе Москва. И лежит там девушка по имени Соня. Ее отец умер от лучевой болезни практически моментально. И она была в эпицентре катастрофы, именуемой Чернобыльской...
Через год Соньку выписали из больницы, так как опасность миновала – вовремя сработали врачи, которые и поставили девушку на ноги. Мама жила все это время в Москве и ждала результатов, каждый день стояла под окнами и не теряла надежду на то, что все будет хорошо. Она была даже согласна на то, что ее дочь потеряла все свои шикарные черные волосы. Главное – она жива. Софья пошла в школу и училась с ребятами, которые были младше ее на год или даже на два. Она быстро догнала программу, экстерном сдала экзамены и перешла в старшие классы. Там она тоже не просидела долго, и уже на следующий год пошла в университет. Там нашла милого парня, который сделал ей предложение. Через два года у Соньки снова отросли волосы, а еще через год распалась великая империя, именуемая Союз Советских Социалистических Республик.
Вот ведь что случается с людьми. А вы говорите «Не может быть!»